Политическое дело

4 мая Галицкий районный суд Львова признал уроженца Львова, студента 3-го курса Львовского национального университета им. Франко виновным в совершении преступления, предусмотренного ч.1 ст.436-1 УК Украины и осудил его на 2,5 года лишения свободы, но с отсрочкой исполнения приговора на 1 год и без конфискации имущества. С самого начала это дело было отнесено судом к категории уголовных, с уточняющей формулировкой, согласно которой бедный студент совершил преступление против мира, безопасности человечества и международного правопорядка.

Что же это за статья такая страшная, 436-1?

А вот что это за статья: «Изготовление, распространение коммунистической, нацистской символики и пропаганда коммунистического и национал-социалистического (нацистского) тоталитарных режимов». Согласно обвинительному заключению этот львовский студент в течение года размещал на своей странице в Фейсбуке «…публикации, в которых присутствует пропаганда элементов коммунистической идеологии» , которая заключается в

«распространении тенденциозной информации, направленной на идеализацию и популяризацию коммунистической идеологии и в публичном использовании продукции с символикой коммунистического режима, к каковой относятся:

— публикации, посвящённые В. Ленину, т.е. личности, которая занимала руководящую должность в высших органах власти СССР;

— его (т.е. В.Ленина) философско-политическая цитата;

— общеизвестные коммунистические лозунги: «Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить», «План — закон, выполнение — долг, перевыполнение – честь» и т.п.».

Фашистская диктатура, принимая в 2014 году новый уголовный кодекс с 436 статьёй, намеренно свалила в одну кучу крайние противоположности. Она дрожит от страха перед идеями коммунизма, и весь смысл этой статьи сводится именно к борьбе с ним, а не с фашизмом, который прилепили туда для введения в обман широких масс украинцев. Отождествив общество свободы и процветания с нацистской тюрьмой, буржуазия старается убедить массы, что социализм – это страшный тупик, и что бороться за него (против существующего ныне порядка) глупо и бессмысленно. Однако же очевидно, что убедить в этом удаётся далеко не всех, да и в своей борьбе против революции буржуазия становится не только свирепой и беспощадной, но и жалкой и смешной.

Так, в резюмирующей части приговора львовский суд постановил уничтожить часть вещественных доказательств по этому делу, среди которых комсомольский билет ЛКСМУ и партийный билет ПСПУ на имя подсудимого, красная, георгиевская и жёлто-синяя ленты, флаги, диски, кепки, футболки с серпом и молотом, листовки, учётная комсомольская документация, а также 1 том «Капитала» Маркса. Все эти «орудия преступления» должны быть облиты горючей жидкостью и сожжены в присутствии особой комиссии, о чём составляется соответствующий акт.

Что это значит?

Это значит, что арсенал идеологических аргументов против социализма исчерпан, и фашистская диктатура переходит к ритуальным кострам, на которых она рассчитывает сжечь всю «ересь». Крыть своё историческое убожество и экономическое бессилие буржуазии нечем. И, видимо, сжигая «Капитал», она считает, что, тем самым, будет уничтожен и весь марксизм, и дни царствования капитала как-то сами собой продлятся.

Не продлятся.

Но при этом не нужно забывать, что это был первый в истории новейшей Украины судебный процесс непосредственно по политическому делу, так сказать, прецедент. В то же время в прокуратуре Львовской области открыто заявляли, что на подходе ещё два уголовных дела, фигуранты которых «разоблачены СБУ и обвиняются в пропаганде коммунизма через интернет и с помощью бумажных и иных материальных средств».

И действительно, в центральном аппарате и в областных управлениях СБУ созданы крупные отделы, в задачу которых, среди прочего, входит блокирование «опасных» сайтов и персональных страниц в соцсетях. Дело явно идёт к тому, что закрывать, хватать и затыкать рты будут не только за собственно коммунистическую агитацию и пропаганду, но и за одно только написание или произнесение вслух таких слов, как «Маркс», «Ленин», «большевизм», а больше всего – за слово «революция».

Кроме того, охранкой организованы и широко внедряются так называемые «службы постоянного присутствия», проще говоря, полчища шпиков, которые обязаны вертеться возле любых скоплений граждан, присутствовать внутри любых собраний, втираться во все «подозрительные» общества, словом, реагировать на любую общественную активность – а вдруг там марксистская крамола? Это означает, что фашистская диктатура намерена размахивать 436-1 статьёй, как саблей, раздавая направо и налево большие тюремные сроки.

Усилившийся мандраж украинской олигархии, жестокие судороги СБУ, суда и прокуратуры, безусловно, свидетельствуют о слабости буржуазии, силы ее на исходе. Именно поэтому она и переходит к фашизму, что кроме прямого насилия ей больше нечем поддержать свою власть. Но это не значит, что рабочему классу надо расслабляться. Наоборот, нужно ожидать, что в своей борьбе с революцией реакция будет усиливаться, объединяясь против рабочего класса с фашистскими режимами других стран. Не исключено, что уже идут тайные переговоры между СБУ и ФСБ, в которых противостояние этих служб, в том числе, «горячее», с трупами агентов, и противостояние в Донбассе, отводятся на задний план перед угрозой со стороны рабочего движения. (Собственно, и сама война на Донбассе одной из важнейших своих причин имеет стремление капиталистов остановить нарастание на Украине и в России революционного движения.) Такое сотрудничество тем более возможно и необходимо охранкам, если учитывать, что самой близкой и родной для украинской части рабочего класса является российская и белорусская части мирового пролетариата. На Лубянке, как и на ул. Коцюбинского в Киеве, хорошо понимают, что если сегодня начнет полыхать в Кривом Роге или Харькове, то завтра заполыхает Ленинград и Свердловск.

Нужно сказать и о том, что шутки и игры в коммунистическую активность подошли к концу. Те, кто уже прикоснулся к величайшему делу нашей эпохи, должны хорошо понимать, что этому делу нужно принадлежать серьёзно, полностью, до конца. А значит, и всерьёз относиться к врагу, не давая ему собственноручно ни единой лишней зацепки, ни единого слова против себя.

В этом отношении поведение подсудимого оставляет желать лучшего. Он видел всю шаткость обвинения, имел неплохого адвоката, но отказался от презумпции невиновности, собственно, от борьбы и пошёл на сделку с прокуратурой, полностью признав свою вину до суда. Конечно, все обстоятельства этого дела пока не известны, однако, ясно одно: тем, кто ещё будет осуждён по этой статье, на сделки со следствием идти нельзя . А в данном конкретном случае тем более этот шаг подсудимого ничем не оправдан. Фашиствующей украинской буржуазии был нужен показательный процесс, по сути дела, устрашающий балаган, в ходе которого требовалось создать видимость всемогущества охранки, видимость полного контроля над обществом и интернетом, запугать всех левых и всякого протестующего против беспредела тем, что государство отслеживает каждый их шаг.

А ведь это блеф. Ясное дело, никто не говорит о том, что конспирация и осторожность при работе не нужна, но при этом нельзя абсолютизировать свою безопасность и осторожность до такой степени, что не делать из-за этого ничего «крамольного», так как это означало бы, что фашисты добились своей цели и запугали левых, сделали их пассивными даже в «заочной» агитационной и пропагандистской работе.

Дело в том, что по самой природе своей интернет ушёл в будущий общественный строй, он уже есть обобществлённое, общественное средство производства, которое ни одна охранка на свете контролировать не может. Буржуазные государства могут пыжиться и пугать пользователей сети «громкими» процессами над отдельными жертвами фашистского террора, но запретить или отменить марксистскую работу в сети они не способны , так как это означало бы, что отменять нужно и весь интернет, со всеми электронными платежами, связью, телевидением и т.п., а значит и безумной прибылью самой буржуазии. Как буржуазия пойдёт на то, чтобы рубить сук, на котором сидит, который есть весь смысл ее существования? Безусловно, в агонии буржуазная власть будет ещё не раз пытаться блокировать сайты, ставить запреты и рогатки для информации рабочего и коммунистического движения. Но при этом на каждый запрет или фильтр у рабочего класса тут же найдётся обходной канал, отмычка, запасной сервер и т.п.

Да, фашизм пытается запретить опасные идеи. Но он борется с ними ровно так, как католическая церковь в своё время боролась с прогрессом науки и культуры, не как здоровый политический организм, т.е. в открытой дискуссии и с помощью веских научных аргументов, а с помощью консервации невежества, лжи, страха, пыток и костров. Ведь и тогда, и сейчас на кону стоит вопрос о сохранении материального и политического могущества сгнившей эксплуататорской «фирмы». Да, можно запугать одного, десять, сто человек, но можно ли отменить законы общественного развития с помощью костров или тюрем? Можно ли запретить миллионные массы, которые являются физическими носителями и исполнителями этих законов? Ясно, что нельзя.

Сам переход буржуазии к фашистской диктатуре, к тотальным запретам и кромешному террору означает не силу её, а политическое и экономическое бессилие перед грядущей революцией: в политике господствующего класса тупая сила и тупой запрет пускаются в ход тогда, когда больной и обречённый строй никакими другими способами удержать и защитить уже нельзя. Поэтому охота на красных «ведьм» в интернете и суд над одним львовским левым – это не победы фашизма, а знаки отчаяния, признание того, что «господа» не в состоянии остановить общественное и движение истории. У олигархии есть материальные богатства, оружие и гестапо, но практически нет опоры в обществе, нет такого общественного класса или прослойки, на которые она могла бы полностью и смело опереться в своей борьбе против рабочего класса. И потому олигархия опирается не на социальную группы, а на временное идейно-политическое состояние этих групп: сила фашизма состоит в неорганизованности и дезориентированности рабочего класса и трудящихся масс.

Это означает, что если часть (десятки, сотни тысяч, миллионы человек) рабочей и трудящейся массы осознает свои классовые интересы и станет коммунистическими агитаторами и пропагандистами, то никакое государство со всем карательным аппаратом ничего сделать не сможет , так как ротков будет столько, что никаких платков на них не хватит. И к тому же сам карательный аппарат государства, который олигархия вербует не на Луне, а в рабочем классе, среди трудящихся, среди мелкой буржуазии и мелкобуржуазных слоев населения, в такой обстановке тоже не останется застывшей скульптурой, а будет неизбежно подвергнут «эрозии» со стороны сознательной части рабочего класса и со стороны самой общественной практики, которая показывает вооружённым людям государства, что они, служа кучке негодяев, неизбежно становятся преступниками и врагами всего народа. А это дело очень опасное, так как ставит основную массу вооружённых слуг буржуазии между двух огней. В острой ситуации хозяева их неизбежно бросят и предадут (как они предали, например, в украинском майдане 2014 года печально известный «Беркут», на который и свалили потом все грехи за пролитую кровь), а с другой стороны, те, кто замазан в карательных акциях или долго колеблется и не переходит на сторону революции, могут быть и неизбежно будут уничтожены вооружённым многомиллионным рабочим классом. А идти единицам против миллионов — это чистое самоубийство.

Поскольку выше речь коснулась поведения подсудимого на следствии, постольку возникает нужда сказать несколько слов о том, каким может быть (и должно быть!) поведение левых и коммунистов, попади они в лапы фашистского государства.

Готовых инструкций и указаний на каждый случай тут нет и быть не может, но есть общие указания, основанные на большом опыте русских революционеров, от народовольцев до большевиков. Этот опыт показывает, что всякое сотрудничество арестованного революционера с полицией неизбежно означало конец его как революционера, фактически его предательство дела революции и своих товарищей.

Когда условия складывались так, что говорить по сути вопросов было вообще нельзя, не перед кем было выступать с обличительной агитационной речью, и при этом «просто» открывать свои политические убеждения также было нельзя, революционеры обычно отказывались от показаний . В протоколах царских судов, проводивших слушания по делам большевиков, в графе «Показания подсудимого» часто писали: «От показаний отказался». В закрытых судах нет возможности изложить свои взгляды так, чтобы они стали достоянием широких рабочих масс. В этой обстановке коммунисты отказывались как от показаний на предварительном следствии, так и от каких-либо выступлений на «своих» процессах. Так, в частности, Ленин, арестованный в 1895 году по делу «Петербургского Союза борьбы за освобождение рабочего класса», не имел возможности выступить на суде, и отказался от всяких показаний, прекрасно понимая, что любое его слово может быть использовано против его товарищей.

Чем больше революционеров попадало в руки полиции, тем чаще перед партией вставал вопрос о том, как вести себя на предварительном следствии и какую тактику проводить на суде. К началу 1905 года среди большевиков-заключённых существовало общее правило, предписывающее воздерживаться на следствии от дачи показаний, так как, несмотря на царский закон от 07.06.1904 г. «О некоторых изменениях в порядке производства по делам о преступных деятелях государственных и о применении к оным постановлений нового уголовного уложения», предусматривающий разбор политических «преступлений» в открытом суде, предварительное следствие велось теми же жандармами, хотя и в присутствии прокурора. Это означало, что подследственным стали реже выламывать руки, однако, фальсифицировать протоколы допросов никто не перестал. Поэтому лучше всего было держаться так, чтобы протоколы допросов были пустыми.

А вот по поводу тактики на суде вопрос долгое время оставался открытым. В декабре 1904 года Е. Стасова по поручению товарищей пишет по этому вопросу Ленину. Ленинский ответ стоит привести в его главной части, так как он может быть использован именно как основа для выработки конкретной тактики поведения теми из коммунистических агитаторов, которые попадут в полицию и в суд. Ленин пишет:

«…Получил Ваш запрос насчёт тактики в суде… в записке говорится о трёх группах, — может быть, имеются в виду три следующие оттенка, которые я пытаюсь восстановить:

1) Отрицать суд и прямо бойкотировать его.

2) Отрицать суд и не принимать участия в судебном следствии. Адвоката приглашать лишь на условии, чтобы он говорил исключительно о несостоятельности суда с точки зрения отвлечённого права. В заключительной речи изложить profession de foi (политическую программу, своё мировоззрение) и требовать суда присяжных.

3) Насчёт заключительного слова тоже. Судом пользоваться, как агитационным средством и для этого принимать участие в судебном следствии при помощи адвоката. Показывать беззаконность суда и даже вызывать свидетелей (доказывать своё алиби и т.п.).

Далее вопрос: говорить ли только о том, что по убеждениям социал-демократ, или признавать себя членом РСДРП? …Лично я не составил ещё себе определённого мнения и предпочёл бы, раньше чем высказываться решительно, побеседовать пообстоятельнее с товарищами, сидящими или бывавшими на суде. Для почина такой беседы я изложу свои соображения. Многое зависит, по-моему, от того, какой будет суд? Т.е. есть ли возможность воспользоваться им для агитации или никакой нет возможности? Если первое, тогда тактика № 1 (отрицание суда и его бойкот) негодна; если второе, тогда она уместна, но и то лишь после открытого, определённого, энергичного протеста и заявления. Если же есть возможность воспользоваться судом для агитации, тогда желательна тактика № 3 (пользоваться судом как агитационным средством). Речь с изложением profession de foi вообще очень желательна, очень полезна, по-моему, и в большинстве случаев имела бы шансы сыграть агитационную роль. Особенно в начале употребления правительством судов следовало бы социал-демократам выступать с речью о социал-демократической программе и тактике. Говорят: неудобно признавать себя членом партии, особенно организации, лучше ограничиваться заявлением, что я социал-демократ по убеждению. Мне кажется, организационные отношения надо прямо отвести в речи, т.е. сказать, что-де по понятным причинам я о своих организационных отношениях говорить не буду, но я социал-демократ и я буду говорить о нашей партии . Такая постановка имела бы две выгоды: прямо и точно оговорено, что об организационных отношениях говорить нельзя (т.е. принадлежал ли к организации, к какой именно и т.п.) и в то же время говорится о партии нашей . Это необходимо, чтобы социал-демократические речи на суде стали речами и заявлениями партийными, чтобы агитация шла в пользу партии. Другими словами: формально-организационные отношения мои я оставляю без рассмотрения, умолчу о них, формально от имени какой бы то ни было организации говорить не буду, но, как социал-демократ, я вам буду говорить о нашей партии и прошу брать мои заявления как опыт изложения именно тех социал-демократических взглядов, которые проводились во всей нашей социал-демократической литературе, в таких-то наших брошюрах, листках, газетах.

Вопрос об адвокате. Адвокатов надо брать в ежовые рукавицы и ставить в осадное положение, ибо эта интеллигентская сволочь часто паскудничает. Заранее им объявлять: если ты, сукин сын, позволишь себе хоть самомалейшее неприличие или политический оппортунизм… то я, подсудимый, тебя оборву тут же публично, назову подлецом, заявлю, что отказываюсь от такой защиты и т.д. И приводить эти угрозы в исполнение. Брать адвокатов только умных, других не надо. Заранее объявлять им: исключительно критиковать и «ловить» свидетелей и прокурора на вопросе проверки фактов и подстроенности обвинения, исключительно дискредитировать шемякинские стороны суда… Будь только юристом, высмеивай свидетелей обвинения и прокурора, самое большее противопоставляй этакий суд и суд присяжных в свободной стране, но убеждений подсудимого не касайся, об оценке тобой его убеждений и его действий не смей и заикаться. Ибо ты, либералишко, до того этих убеждений не понимаешь, что даже хваля их не сумеешь обойтись без пошлостей…

Вопрос об участии в судебном следствии решается, мне кажется, вопросом об адвокате. Приглашать адвоката и значит участвовать в судебном следствии. Отчего же не участвовать — для ловли свидетелей и агитации против суда. Конечно, надо быть очень осторожным, чтобы не впасть в тон неуместного оправдывания, это что и говорить! Лучше всего сразу, до судебного следствия, на первые вопросы председателя суда заявить, что я социал-демократ и в своей речи скажу вам, что это значит.

Конкретно решение вопроса об участии в судебном следствии зависит всецело от обстоятельств: допустим, что вы изобличены вполне, что свидетели говорят правду, что вся суть обвинения в несомненных документах. Тогда, может быть, не к чему и участвовать в судебном следствии, а всё внимание обратить на принципиальную речь.

Если же факты шатки, агентурные свидетели путают и врут, тогда едва ли расчёт отнимать у себя агитационный материал для изобличения подстроенности суда. Зависит также дело и от подсудимых: если они очень утомлены, больны, устали, нет привычных к «судоговорению» и к словесным схваткам цепких людей, тогда будет, может быть, рациональнее отказаться от участия в судебном следствии, заявить это и всё внимание отдать принципиальной речи, которую желательно подготовить заранее. Во всяком случае, речь о принципах, программе и тактике социал-демократии, о рабочем движении, о социалистических целях, о восстании – самое важное.

Повторяю в заключение ещё раз: это мои предварительные соображения, которые менее всего следует рассматривать как попытку решать вопрос. Надо дождаться некоторых указаний опыта. А при выработке этого опыта товарищам придётся в массе случаев руководиться взвешиванием конкретных обстоятельств и инстинктом революционера».

Правильность этих генеральных ленинских указаний подтвердилась самым широким опытом, и поэтому они легли в основу поведения многих большевиков на следствии и в судебных процессах. И вчера и сегодня центральная идея в тактике коммунистов на суде заключается в твёрдости, партийной принципиальности, в наступательном, обличительном характере речей . Но при этом, как учит Ленин, не стоит метать бисер перед свиньями, оказавшись в наглухо запечатанном фашистском судилище. Нужно помнить, что в такой ситуации речь идёт не о защите своей жизни, а о защите своей организации от провала, о защите своей партии, своих взглядов, самого дела коммунизма. И тут ситуация может принять такой оборот, когда «говорить придётся, при этом ничего не сказав». В этом отношении очень полезно будет агитатору знать кое-что из юриспруденции и вникать во все детали процесса, чтобы при случае превратиться в «крючкотвора» (в хорошем смысле), т.е. из обвиняемого в обвинителя и шаг за шагом доказывать нарушение процедуры, полную несостоятельность обвинения и т.п.

Конечно, и конспиративный опыт, и опыт «судоговорения», и инстинкт революционера не падают с неба, а вырабатываются в практической работе, в борьбе, в постоянной марксистской учёбе. Борьба с фашистским следствием и судом – дело сложное, но вполне возможное. Для примера стоит привести Лейпцигский процесс 1933 года по делу о поджоге рейхстага, в результате которого нацистский суд был вынужден оправдать всех обвиняемых коммунистов. Димитров тогда не испугался суда, а превратил его в суд над самим фашизмом. Так что у нас есть, у кого брать практические уроки большевистского «судопроизводства».

М.Золин, М. Иванов

Термином «процесс» (от лат. processus – продвижение) обычно характеризуют определенное движение, какой-либо ход, порядок движения, имеющий свое направление; последовательную смену состояний, стадий, эволюции; совокупность последовательных действий для достижения какого-либо результата.

Политический процесс – это последовательная, внутренне связанная цепь политических событий и явлений, а также совокупность последовательных действий различных субъектов политики, направленных на завоевание, удержание, укрепление и использование политической власти в обществе. Политический процесс – это совокупная и последовательная деятельность социальных общностей, общественно-политических организаций и групп, отдельных лиц, преследующих определенные политические цели.

Политический процесс в целом: ход развития политических явлений, совокупность действий различных политических сил (субъектов политики), течений, добивающихся осуществления определенных политических целей; форма функционирования определенной политической системы общества, эволюционирующей в пространстве и времени; один из общественных процессов, в отличие от правового, экономического и др.; обозначение конкретного с конечным результатом процесса определенного масштаба (революции, реформирования общества, формирования политической партии, движения, хода забастовки, избирательной кампании и др.).

Применительно к обществу в целом политический процесс раскрывает взаимодействие социальных и политических структур и отношений, то есть показывает, как общество формирует свою государственность, а государство в свою очередь – «завоевывает общество. С точки зрения внутреннего содержания политический процесс выражает своего рода технологию осуществления власти, представляя собой совокупность относительно самостоятельных, локальных взаимодействий субъектов, структур и институтов, связанных теми или иными целями и интересами в поддержании (или изменении) системы правления.

Структура политического процесса включает в себя три основных элемента.

1) Субъекты политики – это те, кто принимает активное, осознанное участие в политической деятельности: индивиды и их группы, реализующие самостоятельно выработанные программы действия, осуществляющие свою сознательную цель и обладающие способностью проявлять себя как совокупные субъекты. Любые действия субъектов политики в конечном счете преследуют одну цель: повлиять на принимаемые государственной властью решения. Собственно политический процесс начинается с выявления проблемы, поиска ее решения во взаимодействии всех заинтересованных политических сил и завершается тем или иным результатом, который выражается в действиях властей.

2) Объект должен быть создан или достигнут как цель политического процесса.

3) Средства, методы, ресурсы исполнителей процесса связывают субъект и объект-цель. Ресурсами политического процесса могут служить его идеальные и материальные основы – наука, знания, технические и финансовые средства, настроения масс, участников процесса, идеология и другие факторы.

Политические процессы бывают системные (глобальные) и частные.

Системный процесс предполагает совокупные действия субъектов политики, обеспечивающие формирование, функционирование и развитие всей политической системы.

Частные процессы представляют собой деятельность политических субъектов, воплощающуюся в развитии отдельных элементов и сторон политической системы: политико-идеологической, политико-правовой и т.д.

Системный политический процесс в развитии проходит ряд стадий:

1. Конституциирование политической системы . На этой стадии создаются новые политические институты, формируются конституционные основы нового политического строя, осуществляется его правовая легитимация, расширяются и утверждаются массовые организации, в том числе и международное признание и поддержка новой политической системы.

2. Функционирование. На этой стадии воспроизводятся характерные для данной политической системы политические институты и признаки. Воспроизводство представительных органов власти осуществляется путем выборов, а исполнительных - путем ротаций, конкурсов, избраний. Основной задачей правящих сил на данном этапе является обеспечение стабильностисоциально-политической системы, избавление ее от конфликтов и кризисов. Стабильность поддерживается с помощью насилия, удовлетворения интересов отдельных общественных групп, идеологическим воздействием на сознание и поведение граждан. Эффективной формой поддержания стабильности является не консервация политического строя, а изменение политических институтов, приспособление их к изменившимся условиям.

3. Развитие. На стадии развитияпроисходят реформирование деятельности государственных органов, корректировка программ и тактики политических партий и общественных организаций. Реформы осуществляются посредством принятия и реализации политических решений.

4. Деградация и распад системы. Если политические решения не обеспечивают стабильность в обществе и в нем начинают обостряться социально-политические противоречия, наступает стадия деградации и распада политической системы. На этой стадии одни политические силы вынуждены уступать свое лидирующее место другим, стремящимся провести революционные преобразования в политической системе.

Политические процессы развертываются как в мировых масштабах, так и в рамках политической системы общества, отдельного региона, локальной территории. Их можно классифицировать по масштабам, характеру преобразований, составу участников, временной продолжительности и др. Политические процессы выступают как мировые и национальные, общегосударственные и региональные (местные), как межклассовые, межгрупповые, так и внутри классов, социальных и иных групп, вне или внутри политических партий и движений.

Политические процессы подразделяются на внутриполитические и внешнеполитические. Внутриполитический процесс протекает между субъектами политики (классами, другими социальными группами, нациями, партиями, общественными движениями, политическими лидерами), сердцевиной деятельности которых является завоевание, удержание и использование политической власти. Внутриполитический процесс охватывает различные сферы жизни общества – политическую, правовую, экономическую, социальную, экологическую, демографическую, культурную и военную. Внутриполитические цели могут достигаться как мирными, так и насильственными методами. Внешнеполитический процесс распространяется на отношения с другими государствами как искусство ведения международных дел. Он обладает рядом особенностей, обусловленных существованием в мире множества государств с несовпадающими интересами и программами в различных областях. В современных условиях внешнеполитический процесс во всевозрастающей степени становится искусством переговоров, достижения разумных, взаимоприемлемых политических компромиссов.

По значимости для общества тех или иных форм политического регулирования социальных отношений политические процессы подразделяются на базовые и периферийные. Базовый политический процесс характеризуют разнообразные способы включения широких социальных слоев в отношения с государством, формы преобразования интересов и требований населения в управленческие решения, типичные приемы формирования политических элит и т.д. В этом смысле можно говорить о процессах политического участия в государственном управлении (в принятии решений, законодательном процессе и др.). Периферийные политические процессы раскрывают динамику формирования отдельных политических ассоциаций (партий, групп давления и т.д.), развитие местного самоуправления, другие связи и отношения в политической системе, не оказывающие принципиального влияния на доминирующие формы и способы осуществления власти.

По характеру участия масс в политической жизни можно выделить демократические , где сочетаются различные формы прямого и представительного народовластия и недемократические , внутреннее содержание которых определяется наличием тоталитарных или авторитарных режимов.

Также выделяют открытые и скрытые политические процессы. Открытый политический процесс характеризуется, прежде всего, тем, что политические интересы групп и граждан систематически выявляются в электоральных предпочтениях, программах партий и движений, а также в других формах публичных притязаний людей к государственной власти. Скрытый (теневой) процесс базируется на публично неоформленных политических институтах и центрах власти, а также на таких властных притязаниях, которые по разным причинам не предусматривают обращения к официальным носителям власти. В качестве же центров власти, к которым в таком случае апеллируют граждане, могут выступать запрещенные, нелегализованные и не признанные обществом структуры (например, мафиозные кланы), действующие в данном политическом пространстве.

Различают также революционные и эволюционные политические процессы. Революционный тип политического процесса развивается в обстановке революционной ситуации или близкой к ней (по В.И. Ленину: «верхи» не могут, а «низы» не хотят жить по-старому, высокая политическая активность масс). Для этого типа характерно быстрое качественное изменение власти, полный пересмотр конституции государства; использование как мирных, так и насильственных средств для низвержения предыдущего режима; падение роли консультативных и экспертных органов, возрастание ответственности политических лидеров; нарастание конфликтности традиционной и новой элит. Эволюционный тип политического процесса характеризуется постепенным разрешением накапливаемых противоречий и проблем; устойчивостью сформированных механизмов принятия решений; совместной деятельностью элиты и электората, взаимоконтролирующих друг друга и обладающих свободой действий в рамках обретенных ими статусов; легитимностью власти; консенсусом и наличием конструктивной оппозиции; сочетанием управления с самоуправлением и самоорганизацией политической жизни.

С точки зрения устойчивости основных форм взаимосвязи социальных и политических структур, определенности функций и взаимоотношений субъектов власти можно выделить стабильные и нестабильные политические процессы. Стабильный политический процесс характеризуется устойчивыми институциализированными формами политической мобилизации и поведения граждан, а также функционально отработанными механизмами принятия политических решений. Такой процесс основывается на легитимном режиме правления, соответствующей социальной структуре, высокой эффективности господствующих в обществе правовых и культурных норм. Нестабильный политический процесс обычно возникает в условиях кризиса как проявление необходимости изменения политического курса. К этому может привести целый ряд факторов: спад производства, социальные конфликты, вызванные изменившимися условиями вертикальной и горизонтальной мобильности, осложнения международных отношений.

Политическое участие

Одной из важнейших характеристик политического процесса является политическое участие. Оно служит той материей, из которой складывается реальный политический процесс.

Политическое участие - это действие, предпринимаемое частными лицами с целью оказать влияние на государственную политику или на выбор политических лидеров. Политическое участие в отличие от политической деятельности имеет лишь одного субъекта - личность. Политическое участие бывает постоянным и эпизодическим , организованным и неорганизованным . Степень его организованности во многом зависит от политического режима. При авторитарном и тоталитарном режимах оно чаще всего вынужденное или принудительное , при демократическом - свободное и сознательное .

Формы политического участия разнообразны, например, участие:

В осуществлении власти или противодействии ее осуществлению (примеры участия - деятельность представительных органов, депутатских комиссий, примеры противодействия - гражданское неповиновение, саботаж, вооруженное противодействие);

В деятельности формальных общественных организаций (партий, молодежных политических организаций и т.д.);

В деятельности неформальных организаций и движений (народных фронтов и т.д.);

В выборах и проведении избирательных кампаний и референдумов;

В публичных манифестациях с целью воздействия на общественное мнение, политические институты или руководящие политические группы, влияния на других людей. Манифестация взглядов может осуществляться на собраниях, митингах, демонстрациях, через СМИ, в политических беседах, дискуссиях, посредством различных обращений к государственным органам, политическим организациям, через наказы избирателей и т.п.

Самой распространенной формой участия в политической жизни является чтение политической периодики и литературы, прослушивание и просмотр политических радио- и телепередач с последующим обсуждением. Такая форма участия является как бы переходной от «открытого» политического поведения к «закрытому» - политическому бездействию, или, как его еще называют в политической литературе, иммобильности.

Политическое бездействие может проявляться в:

Неучастии в политической деятельности, обусловленном низким уровнем общественного развития;

Политической выключенности из-за заорганизованности политической системы, низкой эффективности политической деятельности, разочарования в ней;

Политической апатии как форме неприятия политической системы;

Политическом бойкоте как выражении враждебности к политической системе и ее институтам.

Мотивы политического участия бывают различными: для одних это - улучшение своего материального положения, получение определенных привилегий, повышение социального статуса; для других - это стремление снять психологическую напряженность и чувство неопределенности в сложных ситуациях, апеллируя к определенной политической группе; для третьих - это удовлетворение властных потребностей, стремление повелевать другими.

1. Понятие, структура, режимы существования политического процесса.

2. Стадии политического процесса.

3. Классификация политических процессов.

4. СМИ в политических процессах.

1.Понятие, структура, режимы существования политического процесса.

Политология изучает не только политические институты, например, государство, партии, сущность политики и политической власти, но и процессы выработки и принятия политических решений, взаимодействия правительства, парламентов, партий и других политических сил. Исследуются причины возникновения той или иной политической проблемы, как эта проблема попадает в повестку дня общества, как на нее реагируют институты управления, какие решения по ней принимаются. Иными словами, речь идет о политической практике, организационной и контрольной деятельности, конкретном управлении, подборе и расстановке кадров, обсуждении и принятии решений, обмене информацией между субъектами политического процесса и многом другом. Это и есть политический процесс, который формируется и направляется, прежде всего, силами, находящимися у власти, принимающими основные политические решения.

Политический процесс отражает политическую реальность, которая складывается не по желанию лидеров и предписаниям ученых, а является результатом переплетения, борьбы интересов различных политических сил, социальных групп, поведения этих групп и граждан, их представлений о том, что бы они хотели получить от правительства и государства. В политическом процессе действуют живые люди со своими надеждами, ожиданиями, предрассудками, уровнем культуры, образования.

Политический процесс стимулирует социальные перемены. В процессе своей деятельности люди влияют на политическую систему общества, воспроизводят одни ее элементы и разрушают другие, поддерживают определенные политические силы и приводят их к власти, отказывая в доверии другим. Тем самым формируется курс государственной политики, отражающий требования тех или иных социальных групп.

Таким образом, политический процесс выступает как результат взаимовлияния групп, как действия правительства и их влияние на состояние общества. Политический процесс - это последовательная смена состояния социально-политической действительности, в первую очередь политической системы общества, происходящую в результате совокупной деятельности социально-политических субъектов (политических сил), направленной на завоевание, удержание и использование политической власти.

Структура политического процесса

По своей структуре политический процесс состоит из следующих элементов:

Субъекта, носителя власти;

Объекта, который должен быть создан или достигнут как цель процесса;

Средств, методов, ресурсов, исполнителей процесса.

Ресурсами могут служить знание, наука, технические и финансовые средства, настроения масс, идеология, общественное мнение и другие факторы.

Организация политического процесса начинается с замысла, идеи, разработки плана, концепции, теории. Субъектам процесса необходимо выбрать цель, обосновать ее. В соответствии с целью намечаются задачи, выбираются средства, ресурсы, методы, определяются исполнители, темпы, сроки исполнения, число участников, их состав. Исполнители должны отвечать поставленным перед ними задачам и владеть соответствующими средствами, знаниями, навыками. В процессе осуществления различных политических проектов формируется политическая жизнь страны, своего рода политический быт с его обычаями, традициями, общением, связями, настроениями, ожиданиями масс, их поддержкой власти или безразличием к ней, возмущением по поводу тех или иных решений. Несогласованность элементов политического процесса и отношений между ними разрушает процесс или приводит к непредвиденным результатам. Непродуманность концепции процесса, его стратегии и тактики привела к неудаче многие начинания, в том числе процесс перестройки в СССР, создания СНГ, многие преобразования в Восточной Европе.

Исход политического процесса зависит от совокупности факторов, как внутренних по отношению к нему, так и внешних. Речь идет о наличии ресурсов, благоприятных или неблагоприятных внешних условиях, об избранных средствах, методах, исполнителях. В проекте политического процесса должны учитываться как внутренние, так и внешние факторы, однако часто именно внутренние факторы способны нарушить процесс, изменяя число его активных сторонников и участников, сроки завершения и результаты.

В апреле 1981 года в селении Чермен, что находится в семи - восьми километрах от столицы Северо-Осетинской АССР Орджоникидзе, было совершено тяжкое преступление: вырезана целая семья Калаговых - отец, мать и трое дочерей. Туда немедленно выехала большая группа следственных работников центрального аппарата, прокуратуры и МВД РСФСР. Дело приобрело неслыханный по тем временам резонанс еще и потому, что в Пригородном районе, где проживают совместно осетины и ингуши, напряженность сохранялась еще с 1957 года, когда была восстановлена Чечено-Ингушетия. Работая после окончания университета 10 лет в Осетии, я, зная ситуации противостояния осетин и ингушей, предполагал, что данное преступление сильно обострит и без того сложные межнациональные отношения.

Дело это, как обычно в подобных случаях, было взято на особый контроль ЦК КПСС, задействовано руководство республики. И скоро стало известно, что органами прокуратуры, МВД и КГБ задержана большая группа лиц ингушской национальности, подозреваемых в кровавом злодеянии. На одежде некоторых из них были обнаружены следы крови.

А дело между тем приняло уже скорее политический, чем уголовно-правовой, характер. В местных средствах массовой информации была поднята мощная пропагандистская шумиха, вновь вытащен тезис о невозможности совместного проживания осетин и ингушей. Вот в связи со всем этим ажиотажем в Орджоникидзе был направлен старший следователь по особо важным делам М. Валсев для принятия дела к своему производству. Но вскоре стало известно, что Валеев, видите ли, не согласен с избранной местными правоохранительными органами версией о совершении преступления теми лицами, что были арестованы как подозреваемые. Более того, допросив арестованных и проверив их показания, он дал указание задержать местного оперуполномоченного милиции, который на первоначальной стадии участвовал в расследовании и допускал недозволенные методы: избивал задержанных, вышибая в буквальном смысле показания из них, фальсифицировал материалы.

Как и следовало ожидать, по поводу этого задержания в ЦК КПСС был немедленно выдан звонок руководства республики о том, что московский следователь занял совершенно непонятную для местных властей позицию. Ведь ни у кого нет сомнений, что преступление совершили арестованные на данный момент лица ингушской национальности, но Валеев умышленно направляет следствие по ложному пути и пошел даже на арест офицера, добропорядочного и толкового работника. Вместе с тем руководство республики не исключает, что действиям Валеева есть объяснение. Они могут быть продиктованы тем обстоятельством, что ингуши, проживающие в Пригородном районе, как стало им известно, собрали значительную сумму денег и через своего земляка, работающего в генпрокуратуре, Костоева, сумели «воздействовать», так сказать, на Валеева. Понятно, что дальнейшее участие Валеева в расследовании дела об убийстве представляется невозможным.

Центральный Комитет дал немедленную установку российской Прокуратуре, Валеева без всякого разбирательства отстранили от этого дела и освободили от должности старшего следователя. Однако, не имея возможности вменить ему хоть что-нибудь конкретное, кроме голословных обвинений в необъективном расследовании, перевели его на какую-то рядовую должность, где он занимался вопросами статистики целых три года, когда его также без объяснений возвратили на прежнюю должность.

Расследование возглавили мои коллеги Р. Савин и В. Пантелей. Получилось теперь так, что параллельно стали вести два дела: об убийстве Калаговых и о применении недозволенных методов в отношении арестованных.

Примерно через полгода было полностью подтверждено алиби первой группы арестованных. Кровь на их одежде оказалась кровью от скота, который они забили и вывозили на продажу за пределы республики, и вообще в день убийства они находились в Горьковской области. Таким образом, после долгих издевательств, которым подвергали их местные детективы, арестованных вынуждены были освободить. Затем появилась другая версия.

Некая гражданка Цицхиева, женщина легкого поведения, ингушка, под грубым нажимом и шантажом все тех же местных работников милиции дала показания о том, что она знает убийц. Да, хочу заметить, что некоторые фамилии я из этических соображений буду изменять.

В ночь совершения преступления в селении Чермен некоторые свидетели видели автобус, принадлежащий орджоникидзевской птицефабрике, обычно перевозивший рабочих. Водитель автобуса, некий Дагаев, ингуш, после недолгого запирательства рассказал, что выехал с Цицхиевой за село, там застрял, ждал, пока появится помощь и его вытащат. А вот сама женщина показала другое. Да, она действительно находилась в ту ночь в автобусе. Но посреди ночи к ним подъехали несколько ингушей, которых она назвала, и предложили совершить разбойное нападение на дом очень богатого человека, завскладом птицефабрики Дзоцы Калагова. Договорившись совершить разбойное нападение, они подъехали к дому жертвы, монтировкой взломали дверь и проникли внутрь. Далее совершили убийство пятерых членов семьи, забрали деньги, хранившиеся в стеклянной банке, около 6 тысяч, разделили добычу между участниками и разъехались в разные стороны.

Все эти люди, разумеется, были моментально арестованы, и началась раскрутка новой версии. Позже некоторые из этой группы, доказав свое алиби, исключались и выходили из-под ареста, их же места занимали другие, обязанные этой «честью» все той же Цицхиевой.

Ну, предположим, кому-то удавалось доказать свое алиби, что в ту ночь он был с тем-то. Свидетель подтверждал: да, он был у меня дома. Цицхиева тут же, на очередном допросе, заявляла, что из-за боязни не упомянула на прошлых допросах фамилию и этого свидетеля, который находился вместе с ними во время совершения преступления. Таким вот образом следствие обеспечивало себя все новыми и новыми фигурантами.

Расследование длилось уже 5 лет. В стадии завершения группа арестованных стала интернациональной. Нашли бродяжку, некую Дарью Украинскую, которая показала, что была из милости пущена в дом Калаговых на ночевку, спала в коридоре и по сговору с преступниками открыла им дверь. Подтвердила тем самым показания Цицхиевой. Словом, арестовывали новых людей, их опознавали все те же Цицхиева и Украинская. Под откровенным оговором их признавались и другие арестованные. Дело разбухало. Оно десятки раз обсуждалось на всех уровнях, включая самые высокие инстанции, органы Прокуратуры и МВД. По существу, оно стало в стране делом N 1.

Принципиальная необходимость его раскрытия связывалась вот еще с каким обстоятельством. В первые же дни после убийства Калаговых в населенных пунктах республики прокатилась волна массовых митингов, шли партийные активы с требованием немедленного выселения за пределы республики всех ингушей. В самой же Ингушетии в маршрутном автобусе разразился скандал, во время которого один из скандалистов был убит. Им, на беду, оказался осетин. И вот в декабре 81-го года, неся гроб с телом убитого на плечах, осетины организовали массовое шествие на центральной площади Орджоникидзе, после чего немедленно начались беспорядки: погромы, попытки поджогов ингушских домов, поджоги автомашин и так далее, длившиеся три дня. В столицу Северной Осетии вылетели руководители государства, которые безрезультатно уговаривали толпы народа прекратить бесчинства. И тогда под командованием заместителя министра МВД Ю. Чурбанова были выдвинуты войска, очистившие площадь. Но эта акция стоила Кобалоеву кресла первого секретаря обкома, которое он занимал 18 лет.

Между тем следствие продолжалось, количество томов росло, проводились тысячи всевозможных экспертиз, допросы, передопросы, очные ставки, объяснения…

Где-то в середине 85-го года, когда данное дело готовилось следователем Пантелеем к направлению в суд, меня пригласил прокурор России и попросил все-таки поработать с арестованными, которые в большинстве своем признались в совершении преступления, а вот главный из них, на кого, собственно, и делалась ставка, отказывается. Этот Макаров, находящийся в настоящий момент в Бутырской тюрьме, и на допросах, и на очных ставках продолжает категорически отрицать и свое, и участие других арестованных в убийстве Калаговых. Коль скоро в этом же году я уже был назначен на должность начальника отдела по расследованию убийств и заместителем начальника следственной части, просьба эта была совершенно естественной. Да и актуальность самого дела не стихала. Во всяком случае, руководству нашей Прокуратуры при каждом разговоре в ЦК настойчиво напоминали о нем.

Я попробовал было возразить в том смысле, что на меня с самого начала следствия была брошена тень в связи с этим делом и потому, займись я им, буду неправильно понят. Однако прокурор настаивал, упирая на то, что само дело давно уже вышло за рамки узконационального конфликта. К тому же во время следствия умерла в заключении обвиняемая Украинская, двое других превратились в калек. Без всякого движения повисло параллельное дело о нарушениях законности. Внутри самой следственной группы шло постоянное противоборство, а сотни докладов и справок не вносили ни малейшей ясности.

Поскольку ключевая фигура - Макаров, по национальности русский - находился в Москве, в СИЗО-2, я и согласился поработать с ним. Для того чтобы закончить дело и направить его в суд, нужны были признательные показания Макарова. Если их удастся получить, конечно.

Имея на руках официальное разрешение на проведение допросов, я из сотен томов выбрал непосредственно те материалы, которые касались лишь последней стадии расследования. Изучать все остальное дело не было ни времени, ни сил. Приехал в Бутырки, вызвал Макарова, начал с ним работать. Сказал ему, что пятилетнее следствие подходит к концу, дело, вероятно, скоро пойдет в суд и для того, чтобы занять объективную позицию, мне самому хотелось бы понять, как оно развивалось. Допрос шел два дня. Многократно я воспроизводил возможный ход суда. Убеждал Макарова в бессмысленности голословного отрицания. Наконец он стал соглашаться, что иного выхода, как признать свое участие в преступлении, у него нет. Но при этом он вовсе не собирается брать на себя основную роль, которую ему отводили другие участники дела. Словом, он обещал еще раз подумать и дать показания. Мне же от него требовалось другое: показания он собирался давать или сознаться в том, что было на самом деле? «Нет, - отвечает, - на самом деле ни я, ни другие участники там не были и, стало быть, убийства не совершали…»

Вот так. Люди сидели под стражей пять лет. Сотни раз их допрашивали, но сломать Макарова не смогли. А у меня появилась реальная возможность развязать этот узел буквально в три дня. Надо только помочь Макарову подогнать его показания к показаниям других участников, положить их на стол прокурора и сообщить: с Макаровым все в порядке. Я за три дня сделал то, чего другие не смогли сделать за 5 лет. Но ведь после этого кого-то из обвиняемых наверняка расстреляют… Невиновные люди будут страдать в колониях. И самое страшное: действительные преступники будут гулять на свободе.

После мучительных раздумий я сел и написал рапорт на имя заместителя прокурора РСФСР, где среди прочего указал на следующие факты и собственные выводы. Так, например, показания Макарова, согласившегося признать свое участие в этом преступлении, абсолютно не совпадали с деталями происшедшего, зафиксированными в материалах дела. Ничего не мог он сказать о проволоке, обнаруженной на шее одной из убитых, не мог ответить, каким образом взламывалась дверь, и многое другое, весьма существенное. Как сообщил Макаров, в ходе моих допросов он окончательно убедился, что его правдивые показания не находят подтверждения, объективные обстоятельства извращаются и оборачиваются против него самого. Не видя выхода, он решил оговорить себя и других лиц и тем самым как-то облегчить свое положение. Словом, у меня имеются серьезные сомнения в причастности Макарова к убийству. В этой связи я считаю невозможным какое-либо свое дальнейшее участие в расследовании по данному делу.

Прочитал мой рапорт заместитель прокурора РСФСР и говорит: «Значит, вы могли взять у Макарова нужные показания?» - «Я и сейчас могу, поскольку у меня с ним имеется принципиальная договоренность, но делать этого не буду». - «А мы от вас иного и не ожидали…» И намекнул, что я ингуш и, следовательно… и так далее. «Время покажет, кто из нас прав», - ответил я и уехал расследовать другое дело в Тамбовской области. Спустя некоторое время дело об убийстве семьи Калаговых было направлено в суд, рассматривалось оно в Краснодаре. В судебном заседании отовсюду полезли «уши», обвиняемые стали рассказывать, какими варварскими способами из них выбивали показания. Словом, всюду выявились противоречия. Многолетний труд лопнул. Часть людей освободили под расписку, кого-то продолжали держать под стражей, дело вернули на доследование с одновременным вынесением частного определения о нарушениях законности. И в 86-м году его сбросили в отдел по убийствам, то есть ко мне. Что делать? Кому его отдать? Формально эти 200 с лишком томов отписал я следователю А. Горбунову, который расследовал совершенно другое дело. При этом я сказал ему, что работы тут, по моему мнению, немного - заново начать и кончить.

Между прочим, когда осматривалось место происшествия, на дверях комнаты, где лежали трупы, был обнаружен пригодный для идентификации отпечаток окровавленного пальца, который никому из тех, что сидели или привлекались по этому делу, не принадлежал. И коль скоро уже сотни людей проходили по делу, я посоветовал следователю включить в состав бригады эксперта-дактилоскописта. Там ведь имелась уже целая картотека отпечатков. Вот и пусть эксперт продолжает работу вокруг семьи Калаговых - среди друзей, знакомых, соседей - на предмет идентификации следа. Целенаправленной работы, повторяю, по делу не велось, но «шевеление», как мы говорим, продолжалось.

Через некоторое время эксперт, который, находясь в Моздоке, обрабатывал огромный массив ранее собранных дактокарт, вдруг сообщает, что еще в первые дни после совершенного преступления в числе многих других дактилоскопировался некий Кокаев Валерий Павлович и что, по мнению эксперта, окровавленный отпечаток пальца принадлежит ему.

Смотрим материалы: да, действительно, допрашивали Кокаева, кстати, близкий родственник Калаговых, но связей с семьей убитых он не поддерживал. В ночь убийства находился в общежитии кирпичного завода в Орджоникидзе, отбывая там как «химик» третью или четвертую судимость. Сожительствовал в тот период с некоей Заирой Засеевой, которую называл женой. Допрошенные в первые же дни после убийства Кокаев и Засеева доказали свое алиби относительно данного преступления. Мы вызвали эксперта в Москву и стали искать Кокаева. Выявив некоторые его связи, узнали, что в последний раз его якобы видели в Ленинграде. Дали ориентировку и в Ленинград, и в ряд других областей, где он мог бы появиться. В середине декабря 1988 года получаем сообщение: по вашей ориентировке задержан Кокаев В. П., который в момент задержания оказался вместе с дамой на набережной Невы. Одет был в форму капитана первого ранга с набором орденских колодок. Сообщаем также, что он обвиняется в мошенничестве - взял у официантки крупную сумму денег, обещая достать сапоги, и скрылся. За нарушение паспортного режима задержан на 15 суток. Если он вам нужен, приезжайте.

К тому времени выводы эксперта об идентичности отпечатка пальца Кокаева следу, обнаруженному в доме убитых, категорически подтвердила комиссионная экспертиза, проведенная в ЦНИИСЭ. И мы с Горбуновым выехали в Ленинград.

Прежде всего надо было найти основание для его ареста. С помощью ленинградских коллег быстро отыскали ту официантку, к этому мелкому мошенничеству добавили бродяжничество с нарушением паспортного режима. Первые допросы проводились в КПЗ. Речь на них шла об обстоятельствах гибели семьи его дяди, их взаимоотношениях. Но об отпечатке пальца ничего не говорили, поскольку он мог бы легко найти любое удобное для себя объяснение: был потрясен, увидев трупы, упал на грудь покойного, испачкался там же было море крови! Но у нас имелись первые протоколы допросов его и его жены Заиры, которая создала ему алиби: они вместе якобы смотрели кино и никуда не отлучались из дома на кирпичном заводе в Орджоникидзе.

Среди ряда других, тоже первых, материалов мы нашли сведения, которые сообщили сослуживцы убитого. В разговоре с ними Дзоца Калагов говорил об одном своем гадком родственнике, который приходит к нему и требует денег на памятник своей матери. Поскольку сказано это было незадолго до убийства, можно было предположить, что «гадким родственником» и являлся Кокаев.

На очередном допросе я говорю: «Когда вам стало известно, что вашего дядю вместе со всей семьей убили?» - «Когда вызвали в сельсовет села Чермен. Нас вызвали вместе с Заирой, допросили и отпустили». - «Что вы сделали дальше?» - «Сели в автобус и уехали домой». - «То есть сразу уехали? А в дом к родному дяде не пошли?» - «Нет, не пошел». - «Тогда объясните мне, - говорю, - как же так? Мы оба с вами кавказцы. У нас же так не принято. Погибли ваши близкие родственники, а вы не захотели пройти какие-то пять домов. А на следующий день отправились к сестре, которая живет в Орджоникидзе, с сообщением об их смерти, и она поехала на похороны, а вы нет. Как же так?»

Вот вокруг этого и крутились мои вопросы. Через 16 дней, в течение которых шли беспрерывные допросы, я принял решение перевозить Кокаева в Москву. К сожалению, между следователем Горбуновым и Кокаевым произошел конфликт, и последний заявил, что никаких показаний он давать ему не будет. Досадный конфликт, из-за которого работать с Кокаевым теперь предстояло мне одному. Привезли его в Москву, и снова начались тяжелейшие допросы.

В материалах дела мы обнаружили сведения о том, что некто Тибилошвили, житель Южной Осетии, отбывающий наказание по очередной своей судимости в Ставропольском крае, в день убийства приезжал к Кокаеву и они находились вместе. А на третий или четвертый день после убийства Калаговых этот Тибилошвили был задержан в Орджоникидзе, в такси, возле дома сестры Кокаева. И оба они сели на 10 суток. Вот тогда у них и брали отпечатки пальцев. Но ведь в эти же дни были арестованы ингуши, подозревавшиеся в убийстве, и даже имелось экспертное заключение, что окровавленный отпечаток не принадлежит Кокаеву или Тибилошвили. Специально это было сделано или по неопытности эксперта, сказать мне трудно. Но можно допустить, что политическая установка валить преступление на ингушей, дабы обострить ситуацию, заставила эксперта дать нужное заключение. И это заведомо ложное заключение, в то время как по Кокаеву и Тибилошвили требовалась серьезная отработка, открыло им путь на волю: оба, спустя десять суток, были освобождены.

Наконец в первых числах января 89-го года Кокаев сказал мне, что другого выхода у него нет и он готов писать «явку с повинной». Сценарий преступления по его раскладу был такой. Он отбывал «химию». К нему приехал знакомый по колонии Тибилошвили, которому Кокаев ранее обещал, что, освободившись сам, за определенную сумму денег поможет освобождению и Тибилошвили. И вот он явился требовать назад свои деньги, которые Кокаев, естественно, растратил. Тогда решил попросить денег у своего дяди Калагова. Вдвоем они приехали вечером в дом Калаговых. Поговорили, поужинали, выпили араки. Почему Тибилошвили, уходя из квартиры Кокаева, прихватил с собой веревку, молоток и нож с наборной рукояткой, который Кокаев привез еще из колонии, хозяин квартиры не знал. За ужином дядя сказал, что денег у него нет. Было уже поздно, и Калагов предложил им остаться на ночь. Им постелили в коридоре, хозяева и их дочери легли в своих комнатах. И вот тут Тибилошвили заявил, что негодяй-дядя все врет, есть у него деньги, и он сейчас пойдет и разделается с ним. Кокаев, естественно, пробовал его остановить, но опоздал - тот уже начал кровавую мясорубку. Молотком, ножом… Один нож был хозяйский, другой сломался и обломок лезвия торчал в трупе, третий обнаружен не был. Когда убийцы уходили с найденными деньгами, прихватили с собой и кувшин с аракой, чтобы, как сказал Кокаев, прийти в себя. По пути пустой кувшин выкинули. Далее, в один из дворов зашвырнули нож, а молоток бросили с моста в реку. Пешком глубокой ночью добрались до Орджоникидзе, возле ресторана «Кавказ» купили у сторожа бутылку водки, явились домой и стали считать деньги, которых оказалось 6 тысяч. Все это видела проснувшаяся жена Кокаева. На следующий день вместе с Заирой Кокаев в парке сжег свою окровавленную одежду и обувь, а в магазине купили все новое. Тибилошвили же, взяв свою долю, уехал на такси в Дагестан, где пьянствовал у приятеля, угощая всех коньяком. О чем, кстати, также имелись показания свидетелей, оставленные в то время следствием без внимания. А когда он вернулся в Орджоникидзе, их с Кокаевым задержали и дали по 10 суток.

Прочитав «явку с повинной», в которой Кокаев, без сомнения, отводил себе второстепенную роль, я говорю ему: «Все-таки вы не совсем правы. В одном моменте показания расходятся».

Дело в том, что на шее одного из трупов, помимо ножевых ранений, была затянута проволока. Спросить его об этом? Не было уверенности, что он объяснит этот факт. Но с другой стороны, по версии пятилетней давности постель в коридоре была разложена для Дарьи Украинской, бродяжки, что была из милости пущена в дом, а сама среди ночи открыла дверь бандитам. Теперь становилось понятным, кому стелилась постель и почему на столе остались пироги и рюмки.

Я спрашиваю: «Что вы еще использовали, кроме молотка и ножей?» «Больше ничего». - «А во двор кто-нибудь из вас выходил? Во время или после убийства?» - «А-а, вы имеете в виду проволоку? Это я затянул, когда требовал, чтоб сказали, где деньги. Но убивать я не хотел…»

Вот и этот факт стал на место.

На следующий день я в деталях допросил Кокаева по его заявлению. Все в цвет. И моментально двухсоттомное дело улеглось в логическое русло.

Еще одна интересная деталь. Через три года после убийства во время обыска у соседа Калаговых в сарае был обнаружен нож, который, по категорическому утверждению экспертизы, участвовал в деле. Сосед его присутствие у себя объяснял тем, что нашел его, заржавленный, в огороде и за ненадобностью бросил в сарай. Однако же, когда после экспертизы ему предъявили обвинение в убийстве и запахло 102-й статьей, он дал показания, что нож этот передают ему знакомый ингуш. Но я полагал, что давал он эти показания не сам, а под нажимом все тех же горе-следователей, которые в свое время взяли на шантаже Цицхиеву, и та плела им все, что от нее требовали.

Продолжая дело, я узнал, к своему огорчению, что Тибилошвили два-три года назад погиб в автокатастрофе где-то в горах. Значит, оставался один Кокаев. Следовало продолжать его допросы - для предъявления ему обвинения в убийстве - и срочно вылетать в Осетию для допроса теперь уже бывшей жены Кокаева. Та уже забыла своего «мужа», вышла замуж. Кокаев написал ей записку, где были такие слова: «Судьба мною так распорядилась, что пришлось мне за все отвечать. Расскажи все как было. За себя не беспокойся».

Мне же он рассказал, что накануне его и Тибилошвили приезда к дяде Заира по его поручению ходила в часовую мастерскую на Китайской площади и продала там часы за 25 рублей. На эти деньги купили водки и выпили, после чего поехали в Чермен.

Я пригласил Заиру, и она стала повторять все то, что было записано в протоколах 1981 года. Я говорю: «А помните тот день, когда вы продали часы Кокаева на Китайской площади? А потом Кокаев с Тибилошвили собрались в Чермен? А когда вернулись, считали деньги?» Она тихо сползла со стула и потеряла сознание.

Вот так все и стало на свои места. Она показала, где жгли одежду, мастерскую, куда продала часы, и так далее. Кольцо замкнулось.

Но теперь я решил взяться за милицию. Приступить к следственно-оперативным мероприятиям по раскручиванию всего того ужаса, который творился пять лет назад над невиновными людьми. Но… Следователь, хотя и являлся моим подчиненным, повел себя странно. Вместо закрепления полученных показаний Кокаева назначил ему психологическую экспертизу на предмет: способен ли тот вообще давать правдивые показания. Я начинаю ругаться с начальством. Требовать немедленно организовать расследование фактов нарушения законности и ответственности тех, кто пять лет мучил людей. Одна из обвиняемых, Украинская, умерла в заключении, другой ослеп, третий стал калекой… А мне говорят: «Исса Магометович, вы блестяще раскрыли это дело. В Ростове у вас другое, не менее важное. Не лучше ли вам отойти от этого? Огромная вам благодарность, а надзор мы поручим… другому работнику». Тому самому, который активно участвовал в задержании и арестах невиновных…

Словом, это очевидное, бесспорное дело, которое я оставил, тянулось до тех пор, пока не перестала существовать Прокуратура СССР, пока не разошлись все те, по вине которых 5 лет сидели невиновные, включая и того, который, как помните, «не ожидал от меня иного». Дело в конце концов передали в суд. Кокаева приговорили к расстрелу. А вот приведен приговор в исполнение или нет, не знаю. Но ни один человек из тех, кто совершил по сути тягчайшие преступления в отношении более двадцати невиновных граждан, не пострадал. Вернее, пострадал один. Во время осетино-ингушского вооруженного конфликта в 1992 году в селении Чермен был убит участковый.

| |

– территориальные конфликты, часто связанные с воссоединением разъединенных в прошлом этносов;

– конфликты, порожденные стремлением этнической группы реализовать право на самоопределение в форме создания независимого государства;

– конфликты, в основе которых лежат притязания того или иного государства на часть территории соседнего государства;

– конфликты, источниками которых служат последствия произвольных территориальных изменений;

– конфликты, в основе которых лежат факторы исторического характера, обусловленные традициями многолетней национально-освободительной борьбы;

– конфликты, в которых за культурно-лингвистическими проблемами (о государственном языке в многонациональном государстве, статусе языков и культур национальных меньшинств и др.) скрываются глубокие разногласия и острые противоречия между различными национальными общинами.

Технология управления этнополитическим конфликтом предполагает в качестве первого шага всесторонний анализ причин его возникновения и механизмов развития, происхождения стадий и фаз, состава участников и их ролевых функций, а также выявление типа генезиса самого этнополитического конфликта. В зависимости от этого выбирается стратегия воздействия на конфликт и наиболее адекватная технология, определяется роль посредника, других эффективных и привлекательных сторон воздействия на конфликтную ситуацию. При этом особое значение имеют следующие условия для управления этнополитическим конфликтом: 1) существование и эффективное функционирование институциональных образований, стремящихся к консультациям и переговорам, изучению интересов, поиску взаимоприемлемых решений; 2) позитивная и объективная осведомленность граждан в отношении как результатов мирного разрешения предыдущих этнополитических конфликтов, так и о процессе развития текущего конфликта. Институциализация и легитимация конфликта являются важными “механизмами” в его разрешении.

Целесообразно рассмотреть современную методику урегулирования конфликтов – “теорию принципиальных переговоров и терпимости”.

Сущность “теории принципиальных переговоров” состоит в том, чтобы решать политические проблемы на основе их качественных свойств, т.е. исходя из сути дела, а не торговаться по поводу того, на что может пойти или нет каждая из сторон. Этот метод предполагает, что вы стремитесь найти взаимную выгоду там, где только возможно, а там, где ваши интересы не совпадают, следует настаивать на таком результате, который был бы обоснован какими-то справедливыми нормами независимо от воли каждой из сторон. В основе принципиальных переговоров лежат следующие принципы: отказ от ведения позиционного торга и сосредоточение на интересах, а не на позициях; использование объективных критериев; изобретение взаимовыгодных вариантов; разграничение между участниками дискуссии и обсуждаемыми проблемами; мягкая, искусная тактика взаимодействия со второй стороной и подключение в случае необходимости к ним третьей стороны. Особое значение имеет социопсихологический анализ позиций участников переговоров, умения договариваться, успешно строить отношения с оппонентами как по-горизонтали, так и по-вертикали, способности лидеров к эмпатии, к широкому подходу к проблемам, понимания переговоров как политико-социологической и психологической тактики, своеобразной политической игры ряда участников на нескольких уровнях, в которой существенную роль играет понимание характера, содержания и направленности коммуникационного процесса, представлений конфликтующих сторон о себе, сущности конфликта и методах его разрешения.

Для разрешения политического конфликта необходимо:

– локализовать конфликт, четко определить его границы, т.е. не допускать включения в него дополнительных факторов;

– избегать упрощения проблем, послуживших основанием политического конфликта, их дихотомической трактовки. Участникам политического конфликта важно выйти за пределы конфликтной ситуации на уровень метапринципов по отношению к ней, рассмотреть ее с точки зрения общего, что объединяет обе стороны: гуманизма, демократии, прав человека и т.п.;

– не допускать промедления в принятии конструктивных усилий и мер, так как время в разрешении конфликта является одним из решающих

факторов. Упустить его – значит в дальнейшем иметь дело не только с конфликтом, но его последствиями, которые могут быть опаснее самого конфликта;

– широко использовать накопленный опыт урегулирования конфликтов с учетом их национальной специфики.

“Теория принципиальных переговоров” может иметь важное значение для трансформирующихся обществ, поскольку она уделяет особое внимание не только подлинно научному анализу проблем, но и национально-этническим, морально-этическим, религиозным и психологическим факторам.

Политические противоречия и конфликты – неизбежный спутник политики, атрибут политического процесса. И вопрос состоит не в том, чтобы их “запретить”. В современном обществе это невозможно. Вопрос в том, чтобы на основе цивилизованной политической культуры создавать и воспроизводить справедливые нормы, “правила игры”, позволяющие конструктивно решать политические конфликты, упорядочивать динамику политического процесса и общественной жизни в целом.

Политическая стабильность (от лат. stabilis – устойчивый) – характеристика, состояние политической жизни общества, проявляющаяся в устойчивом функционировании всех имеющихся в обществе политических институтов, в соблюдении юридических, политических и моральных норм, а также важнейших социальных традиций, сложившихся в нем, в мирном разрешении конфликтных ситуаций, что в целом.позволяет данной общественной системе эффективно функционировать и развиваться, сохраняя свою структуру и качественную определенность.

Политическая стабильность – это сложное, многофакторное и многомерное явление. Она представляет собой обобщающую, комплексную и функциональную характеристику качества взаимодействия основных субъектов политики, эффективности деятельности властных структур, способности политического руководства и общества в целом адекватно отвечать на вызовы времени и решать насущные задачи, сохраняя устойчивость и необходимый уровень согласия между основными политическими силами.

Понятие “политическая стабильность” характеризует систему связей между различными политическими субъектами; структуру совокупности политических созидательных процессов в политической системе; состояние общества, характерной чертой которого является относительное согласие основных социальных и политических сил по поводу целей и методов общественного развития; политическую жизнь общества в целом.

Необходимо отличать политическую стабильность от застоя, стагнации и сходных ситуаций, когда динамика политической жизни общества резко замедляется, а развитие затормаживается. Противоположностью политической стабильности общества выступает нестабильность общественно-политического развития. Нарушение стабильности обычно бывает двух типов. Оно может иметь как фундаментальный характер, при котором настоятельно требуются коренные изменения в общественном устройстве в целом, так и ситуационный характер, при котором необходимые преобразования осуществляются без революционных потрясений и ломок политической системы. В известном смысле весь политический генезис человечества – это совокупность политических процессов, имеющих большую или меньшую степень стабильности или нестабильности. Политическая стабильность, равно как и политическая нестабильность общества могут проявляться в условиях любого режима: тоталитарного, авторитарного, демократического или переходных между ними.

Политическая стабильность не имеет определенного аксиологического значения: стабильной может быть и тоталитарная, и демократическая система политических отношений. Но в России идет процесс становления правового государства, поэтому политическая стабилизация российского общества, помимо общих принципов устойчивости функционирования системы, предполагает наличие атрибутивных качеств демократии, и прежде всего, соблюдения прав человека, свободы политического выбора, укрепления солидарности, социального партнерства. При оценке политической стабильности в стране необходимо учитывать, с одной стороны, эффективность и надежность механизмов воспроизводства политической системы, с другой – демократическое содержание развития политических процессов.

Политическая стабильность обычно характеризует устойчивое, поступательное развитие общества в соответствии с историческими и цивилизационными закономерностями его развития. Ценностное содержание политически стабильного развития может быть определено в результате объективного анализа и оценки правящего политического режима, уровня продвижения обществом по пути социального прогресса и его достижений в целом.

Политическая стабильность, как правило, достигается двумя способами: либо путем диктатуры, введения чрезвычайного положения, либо путем развития демократии. Стабильность достигаемая путем насилия, страха, подавления, как правило, исторически недолговечна и непрочна, ибо покоится на преследовании корпоративных интересов и целей. В силу этого она приобретает иллюзорный характер, так как может обеспечить лишь временный успех определенной политической силы, но не стабильное состояние общества. Такая форма стабильности достигается “сверху”, без участия народных масс и оппозиции. Иной вариант представляет собой стабильность на основе демократии, имеющей широкую социальную базу, предполагающую подлинный плюрализм во всех сферах общества и согласование интересов основных социально-политических сил.